Я обзвонил все кровельные предприятия — всюду мне отказ: у них и своих кровельщиков хватало, тех, что по пять-шесть лет там проработали. Пошел я в бюро по делам безработных узнать, не найдется ли чего-нибудь для меня в отделе трудоустройства. Какое там! Положение оказалось — не приведи господь. Вакантных мест раз-два и обчелся, да и те в основном для людей с высшим образованием. А я хоть какукЭ-нибудь работенку искал, от мойки автомобилей до чего угодно. Иду в гараж попытаться мойщиком устроиться, а там тридцатилетние мужчины машины моют! Прямо как будто все сразу спятили. И я тоже начал с ума сходить. Ведь озвереть можно: ходишь, ходишь с одного собеседования на другое с этими карточками-направлениями, и все, что слышишь от них,— это слова: «Ладно, мы возьмем вашу карточку, но работы дать не можем, уже взяли другого. Будем иметь вас в виду». За четыре месяца я, наверно, больше сотни этих карточек раздал. И ни ответа ни привета!
Ну, что делать целый день? Сидишь, телевизор смотришь до одурения. Очень это сидение дома на нервы действует. Все домашние раздражительными становятся, чуть что — собачатся по пустякам. Еще бы, торчат весь день-деньской в одном помещении, нервы и не выдерживают. Я тогда жил вместе с братом, сестрой и матерью. Безработица по всей семье ударила. Брата уволили, сестра тоже работы лишилась, мать по возрасту работу оставила. Все мы, конечно, были подавлены этим. В общем, слишком много в одной семье расстроенных людей, которым приходилось по целым дням сидеть всем вместе дома.
Энергию девать некуда, вот и начинаешь в бутылку лезть. Мне это дело не нравилось. До того дойдешь, что на тех, кто в бюро по делам безработных служит, с кулаками броситься хочется. Потому что это худшее унижение — приходить к ним за пособием. У многих из них такое выражение на лице, точно ты из их кармана деньги выудил. Ведь на самом-то деле ты свои же страховые взносы обратно получаешь. Но они так с тобой обращаются, что просто взбеситься можно. Я сколько раз видел, как безработных в этом бюро из себя выводили. Однажды какой-то малый даже врезал одному из них. Но я пытаюсь выбросить из головы все это. Трудное пережили времечко. Никакой надежды не было.
В тот раз я четыре месяца просидел без работы. Расстроенный, злой на весь свет. И дома — сплошная нервотрепка. От всего этого я крепко поддавать начал. До того докатился, что в июне прошлого года пытался с собой покончить. Еще бы чуть-чуть…
А вышло вот как: Есть в Бойсе такая организация, которая программами для индейцев ведает. Я захаживал туда за направлениями на работу, но там примерно та же картина была, как и в бюро по делам безработных. Ничего хорошего. Но они хотели отправить меня учиться на курсы, потому что я закончил среднюю школу. Понимаете, индеец с законченным средним образованием — это редкость. Большинство индейцев не заканчивает средней школы. Вот они и вздумали послать меня учиться разным вещам. Художественному ремеслу и всякому такому. Но я не хотел ехать. Для этого, как я считал, настоящий большой талант нужен; если найдут они такого самородка, пусть он и едет, ему карты в руки. Потом меня спросили, не хочу ли я научиться водить грузовик. Об этом я всегда мечтал. Тогда меня послали на полуторамесячные курсы водителей.
Комментарии закрыты.