Сначала я злилась на тех, кто приложил руку к моему увольнению. А сейчас мое негодование вызывают не отдельные личности, а компания в целом. Возмущает меня и то, что ни один человек не попытался хоть как-то этому помешать. Все говорили: «Может, это и несправедливо, но разве можно возражать начальству?» Вот это возмутило меня больше всего. Я придаю большое значение нравственной стороне дела. Я не только не выношу людей, которые, с моей точки зрения, абсолютно безнравственны,— я терпеть не могу и тех, кто им попустительствует. А в компании им попустительствуют. Это считается в порядке вещей.
Наконец в апреле состоялись выборы, и мы победили. Правда, переговоры о коллективном трудовом договоре пока не начались, но мы еще посмотрим! (Смеется.)
Что касается меня, я все еще никуда не устроилась, но все равно мне кажется, что я больше приобрела, чем потеряла. Не уволь они меня, я бы не узнала, что такое профсоюзная работа. Она явно придала мне уверенности в себе. Ведь я всерьез сомневалась, справлюсь ли? Я и не думала, что у меня окажутся такие организаторские способности. И знаете, я прониклась еще большим сочувствием к людям, которые трудятся. Теперь я узнала, с чем им приходится мириться. Это связано и с женской проблемой. Восемьдесят — восемьдесят пять процентов служащих компании составляют женщины. Ох и трудно же заставить их осознать тот простой факт, что их эксплуатируют! Как будто им кто вдолбил в голову, что женщины должны быть тише воды, ниже травы, вот они все и терпят. Едва я приступила к организационной работе, как мне стало ясно: у большинства из них и в мыслях нет что-то предпринять, чтобы изменить устоявшийся порядок, причем ради своего же блага. Почти все они несли чушь, вроде того, что: «Ну и ладно, если мне не понравится, я уйду». Подобная постановка вопроса меня страшно злит, поскольку именно так они и поступают. Это общеизвестно. Они думают, что могут наняться в любую компанию на какую-нибудь идиотскую неквалифицированную работу, проторчать там год, а потом куда-нибудь перейти и — не нажив никакого опыта — неизвестно каким образом занять руководящую должность. Но такого не бывает. Им придется начинать с того же, от чего они ушли. Они вообще могут проработать всю жизнь и так ничего и не достичь. С точки зрения экономического положения они стоят на самой низшей ступеньке. Мне кажется, именно опыт моей работы в профсоюзе помог мне уяснить, что и с женщинами дело обстоит неблагополучно, не только в обществе в целом.
Типичный пример — я сама. Я привыкла думать, что у меня все хорошо. Зарабатывала я для женщины очень прилично, чего же больше? Но теперь я считаю, что одного «хорошо» недостаточно. Меня должны оценивать по заслугам, а стою я, как мне кажется, многого. Другой вопрос, оценят ли меня по заслугам. Сейчас я, прямо скажем, в затруднительном положении. Я бы не отказалась и впредь заниматься профсоюзной работой, пусть даже это и означает потерю квалификации. Но найти ее сейчас тоже трудно. А если работать по специальности, не думаю, чтобы моя компания дала мне блестящий отзыв. Теперь они, наверное, обвиняют меня во всех смертных грехах. (Смеется.) Но я действительно довольна тем, как все обернулось.
Комментарии закрыты.