В фильме Таннера нетерпимость, с которой был встречен бунт Карла, должна была выразиться в полном непонимании и проистекающем отсюда желании проверить, как будет выглядеть возвращение блудного сына к единственно разумным формам жизни, хотя это возвращение и происходит в принудительном порядке.
Нашумевший фильм Дэнниса Хоппера «Беспечный ездок» указывает на иные, гораздо более яркие формы нетерпимости. А ведь бунт здесь так же пассивен, он сводится лишь к «инакомыслию» героев, их сознательному отказу от общепринятых правил существования, хотя отказ этот, с другой стороны, не так уж и необычен. То, что проявления нетерпимости носят здесь гораздо более грубый характер, по-видимому, объясняется сменой обстановки: вместо спокойной Швейцарии все происходит в стране, где традиции насилия гораздо богаче. Среди столь потрясающе показанных в фильме образов можно, однако, встретить и такие, которые могут существовать не только в Соединенных Штатах.
Герои «Беспечного ездока» едут через всю страну на мощных мотоциклах марки Харлей Дэвидсон — точно на таких же машинах носились, вызывая ужас, «дикие ангелы» Кормана. Но этими несколькими чисто внешними деталями и ограничивается сходство, во всем остальном эти два типа не поладившей с действительностью молодежи разделяет пропасть. Это не идеологические разногласия, а разногласия, исходящие из противоположных культурных позиций. «Дикие ангелы» Кормана — не случайное явление, оно вызвано обществом, где основные человеческие ценности не уважается. Вот почему состояние аморальности эти люди возвели в принцип, довели до крайности. Они не придают значения ни собственному существованию, ни существованию других. Отсюда их домен: насилие, нарушение закона, который они и не признают. Но и собственное поражение в этой борьбе они тоже включают в счет. Их освобождение — это свобода от морали. Не случайно у героев Кормана появляется свастика — мрачное свидетельство гитлеризма.
Герои «Беспечного ездока» ищут путь к моральности. Если окружающая их жизнь лишена ценности, то их желание— превратить в ценность хотя бы собственную жизнь. Там же, где они находят определенные ценности, даже если проявление их чуждо им, они относятся к ним с уважением.
Поэтому фермер, живущий в почтенной христианской семьё, услышит от героя серьезные, полные уважения слова. Он и его друзья — иные, они не могут принять привычные нормы жизни, однако никого за них не осуждают. Они ищут пути только для себя и только за свой выбор чувствуют ответственность. Впрочем, и между собой они разнятся: герой, которого играет Питер Фонда, человек думающий, чего не скажешь о его друге, выражающем, скорее, чувственное отношение к миру.
Путешествие по Соединенным Штатам, метафорически передающее тревогу, состояние поиска, является вместе с тем очень специфической формой существования. Время утратило для героев свой целевой характер. Они освобождены от давления ситуаций, в которых прожитые минуты должны оставить след непрерывного карабкания вверх, к высшим ступеням общественной иерархии, по принципу «время — деньги». Они наслаждаются новой напряженностью времени, даже если это приносит больше страданий, чем радости. Для них время утрачивает физические признаки, измеряемые стрелками часов, оно становится чистым бергсоновским существованием. Не спеша, даже очень медленно, едут они на своих мощных быстрых машинах, едут до тех пор, пока грубое вмешательство не ломает этого необычного порядка экзистенции.
Шокирующий, хотя и не прямо агрессивный стиль жизни героев вызывает в «нормальном» американском обществе резкое неприятие, которое приводит к преступлению. Преступление это совершается, по сути дела, равнодушно, ибо в сознании убийц их жертвы поставили себя вне статута человечности.
Очень интересен в фильме анализ начальных признаков нетерпимости, неумолимо и последовательно ведущих к мрачному финалу,— анализ этого агрессивного недоброжелательства обыкновенных, попивающих в баре пиво фермеров к тем, кто своим инакомыслием как бы ставит под вопрос принцип их собственного существования. Это недоброжелательство внезапно перерождается в ненависть, тем более сильную, что она не встречает никаких ответных действий. Отсутствие какого бы то ни было желания взять реванш, безучастная изысканность, почти что любезность со стороны преследуемых — все это лишь парадоксально разжигает вражду, ибо такое поведение отступает от нормы, не укладывается в традиционные понятия.
Комментарии закрыты.