Принял меня управляющий складом. И я так на него насел, что он даже рассмеялся. Как с той, предыдущей работой, на все у меня был припасен ответ. Он говорит: «Очень многие из тех, кого мы нанимаем, не справляются».— «Послушайте,— говорю,— дайте мне только шанс, и я вам докажу».— «Мы,— говорит,— начинаем в пять, и так каждое утро». А я ему: «Послушайте-ка, в ВВС мы приступали в четыре». Он говорит: «На то, чтобы войти в курс дела, вам положен месяц, но желательно, чтобы вы уложились в десять дней».— «Для меня,— отвечаю,— нет ничего невозможного. Все, что от вас требуется,— это показать мне один-единственный раз. Вам,— говорю,— не придется показывать дважды. Покажите один- единственный раз, и я справлюсь. Только покажите, и я ручаюсь, что освою работу за пять дней. Даже за четыре дня. Вот увидите, на пятый буду ничуть не хуже остальных». Ну, тут он рассмеялся: «Ладно, Вилли, займусь твоими бумагами. Ты сейчас можешь пройти медосмотр?» Медосмотра я побаивался: лучше бы в другой раз, когда давление наверняка снизится. Но я ответил: «Могу». Такое у меня было предчувствие.
Так вот, у них есть норма. И давление должно быть в пределах этой нормы. Иначе ты им не подходишь. Норма у них сто пятьдесят на девяносто. И у меня оказалось столько же. Нет, вы представляете? Сто пятьдесят на девяносто, тютелька в тютельку. Дама, которая мерила мне давление, сказала: «Если бы оно было выше хоть на одно деление, вас бы не взяли».
Теперь вся эта нервотрепка позади. На автозавод я попал, надеюсь проработать здесь до пенсии. Сейчас у нас забастовка, но через недели две должны уже приступить к работе. Когда я вспоминаю, что пережил, думаю: все теперь должно пойти как по маслу, ведь я через такое прошел и — уцелел.
С тех пор я сильно изменился, правда. Стал осмотрительнее. Стал откладывать на черный день. Ценить людей, от которых зависит, получишь ли ты работу, ведь сейчас какое время: случись что с работой, и другую, может, уже не найти. Нужно быть очень и очень осмотрительным. Продумывать каждый свой шаг, потому что все это слишком серьезно. Все знают, сколько сейчас безработных. Куда больше, чем десять или двадцать лет назад. Тогда это никого не беспокоило. Можно было увольняться хоть каждый день — куда-нибудь да устроишься. Положим, уволишься утром, а к вечеру — уже на новом месте. А теперь, если уволишься, работу будешь искать два года.
Интервью как будто бы закончилось. Я уже собрался было выключить магнитофон, как он сказал, что хочет кое-что добавить. Голос его упал почти до шепота.
Раз вы обещали изменить имена и все такое, я расскажу вам о том, что еще с нами приключилось, пока я был без работы и без денег. Моя жена забеременела. Ей пришлось сделать аборт, потому что мы вконец обнищали. У нас не было другого выхода. Вот об этом-то я и умолчал, но после нашего с вами разговора решил, что скажу. Вы, наверное, думали, я вам о всех своих бедах рассказал, а ведь это пострашнее было. Я думал: «Зачем оставлять ребенка? Чтобы уморить голодом?» Жена очень горевала, понимаете? Плакала. Чтобы моя жена звонила мне и плакала! Но я не видел другого выхода. У меня душа изболелась. Я думал, каким был бы этот малыш. Но я не мог допустить, чтобы он голодал. Если бы он голодал, я пошел бы на все, даже на преступление. Я бы не вынес, если бы он голодал. Вот такая история.
В любом американском городе, большом или маленьком, среди молодежи национальных меньшинств высок процент тех, кто по окончании школы годами не может найти себе место, пробавляется случайными заработками. Сегодня уровень безработицы среди цветных юношей и девушек достиг астрономических сорока процентов. Причины хронической безработицы очевидны: это и отсутствие профессиональных навыков, и нехватка специальных учебных заведений, и перебазирование промышленности из крупных городов в провинцию, и расовые предрассудки. Не столь очевидны меры, способные устранить безработицу. Такие проекты, как ограничение минимальной заработной платы или же отмена требования предоставлять аттестат об окончании средней школы как необходимое услбвие приема на работу, весьма и весьма спорны. Правительственные программы, подобные Программе профессионального образования и занятости, полезны, однако рамки их чересчур узки. Как отмечалось в отчете Нью-йоркского фонда профессионального обучения за 1977 год, «для молодежи национальных меньшинств наступили времена великой депрессии, которая ударила по ней гораздо сильнее, чем те депрессии, что когда-либо охватывали страну в целом».
Самое удивительное, что молодые люди, о которых здесь пойдет речь, все еще чего-то ждут от будущего.
Комментарии закрыты.