Ей сорок два. Всю жизнь она прожила в этих местах. «До «Элтона» я толком нигде и не работала. После школы выскочила замуж и выпулила пятерых, одного за другим. Правда, я проработала около года на складе готовой продукции металлургического завода, а потом родилась дочка — старшенькая, и у меня появились другие заботы. Но дети стали подрастать, понадобились деньги. Поэтому, как только открылся «Элтон», я пошла устраиваться…»
Начинала я с санитарной профилактики, работа не из легких, да еще в третью смену. По правде говоря, мы с подругой были чуть ли не первыми женщинами, которые за это взялись. До нас там работала одна, да только что это была за работа — курам на смех. Вот мы и решили доказать, что справимся. Помню, понаехало начальство из Далласа, из главного управления «Элтона», стали вокруг и смотрят, как у нас что получается, ведь это очень тяжелая физическая работа. Помню, как-то ночью нам нужно было снять с одного агрегата насадку. Весила она килограммов под семьдесят. Одна наша товарка и скажи: «Ушли бы вы от греха подальше». Само собой, тут же крутился и начальник цеха, пускай, говорит, снимают. Тогда я сказала Барбаре: «Пусть даже потом у меня отвалятся руки, но я ее сниму». Понятно, она не захотела от меня отставать. Тяжелее всего, конечно, было в первый раз, очень уж большое напряжение. А потом ничего, привыкаешь.
Вскоре меня сделали старшей по смене. Мне больше не нужно было таскать тяжести, я только следила, чтобы работа была выполнена, и помогала тем, кто отставал. В то время мне было неважно, будет у нас профсоюз или нет. Но все равно я проголосовала бы за профсоюз — по одной простой причине: когда у рабочего есть семья, он должен быть уверен, что завтра его не выбросят на улицу. Если бы меня уволили, я бы куда-нибудь да приткнулась, официанткой, допустим. Мой муж работает, живем мы в основном на его зарплату Так что я не о себе думала, а о семейных парнях, чьи жены сидят дома. Даже после того, как мне предложили должность начальника цеха, я все равно решила, что вступлю в профсоюз. Я знала, если я займу эту должность, никакой гарантии, что это надолго, у меня не будет: в любой момент меня могут выставить вон, стоит допустить промашку. А профсоюз — это все же защита. Короче, на эту должность, я не пошла.
Потом были выборы, и профсоюз победил. Но «Элтон» напрочь отказался от переговоров. Тогда мы решили: «Если такого-то числа к полуночи не добьемся договора, объявляем забастовку». Так оно и вышло, ведь компания не захотела признать, что профсоюз на заводе нужен. Бастовали мы восемь месяцев. Забастовка была что надо. В пикеты мы шли как на праздник. Отсюда-то и начались все мои неприятности. Я дежурила по понедельникам, вечером, и очень скоро вошла во вкус, но моему мужу все это не очень-то нравилось. Ведь иной раз мы даже и не заступали в пикет. На каждые ворота обычно выставляли шесть пикетов, и, если оказывалось, что мы лишние, мы отчаливали и заглядывали то в один отель, то в другой — промочить горло. С тех пор как началась забастовка, я выпила больше виски и пива, чем за всю свою жизнь. До этого я так не пила.
Комментарии закрыты.