Между Оттоленги и Сасси происходит диалог, являющийся одним из ключевых для понимания режиссерского замысла фильма. Сасси спрашивает Оттоленги:
— Ты сказал, что будешь с нами: что это значит?
И Оттоленги отвечает:
— Значит, стрелять во всех, начиная с командира дивизии и выше по иерархической лестнице.
— А потом? — допытывается Сасси.
— Народ создаст правительство, и будет социализм.
Здесь пробуждающееся революционное самосознание, классовая мудрость народа противостоят «безумию» генерала, тому безумию, которое, по определению самого Рози, отнюдь не индивидуальное, а выражает «безумие определенной культуры» (под словом «культура» Рози всюду имеет в виду то, что мы называем идеологией.— Г. К.).
Оттоленги и Сасси воплощают истинную человечность. И недаром мрачно-серая гамма фильма, его сухие, почти протокольно-документальные кадры вдруг обретают какую-то поэтичность и даже романтическую трепетность в сцене расстрела Сасси, когда юный герой смотрит на нас с экрана. На него, посмевшего бросить вызов бесчестной и бессмысленной войне, развязанной во имя целей, чуждых ему и тысячам таких же, как он, простых людей, направлены сейчас ружья. Считанные секунды осталось ему жить. И он смотрит на нас, словно прозревая то будущее, ради которого умирает. Ему не дано увидеть это будущее, но мы запомним одухотворенное лицо Сасси и его белую рубашку, к которой приколота черная метка, указывающая, где сердце.
Мертвый Сасси лежит на земле. И белое пятнышко, словно белый огонек, удаляется от нас. Оно уходит во тьму прошлого, но не во тьму забвения, ибо призыв Сасси принят теми, к кому обращен фильм…
Буржуазная государственная машина в разных своих обличиях и совершенно неожиданных порой ракурсах, полицейско-бюрократический механизм как объект последовательного и гневного разоблачения возникают на экране и в таких произведениях современного прогрессивного демократического экрана Италии, как получившая один из золотых призов VI Московского фестиваля картина Дамиано Дамиани «Признание полицейского комиссара прокурору республики», как фильм Элио Петри «Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений».
Произведения Дамиани и Петри с разных сторон наносят удары по буржуазному мифу о полицейском как об олицетворении законности и справедливости. Но если Дамиани вскрывает трагическое бессилие и обреченность вскипающего благородным гневом нового Дон-Кихота, которому вместо рыцарских лат по недосмотру надели официальный мундир, то Петри препарирует того же полицейского в его завершенном, абсолютном, крайнем по логике дела «совершенстве», воплощающем самую суть, тайное тайных и явное явных буржуазного государственного насилия.
И тот и другой фильм строятся на парадоксальных ситуациях, но парадоксальность и выражает «нормальное» состояние, самую суть того аппарата лжи, лицемерия, социальной несправедливости, который создан для утверждения и сохранения буржуазного правопорядка.
Для того чтобы покарать преступника, одного из главарей мафии, строительного подрядчика Ломунно, на совести которого десятки жертв, полицейский комиссар Бонавия, герой фильма «Признание полицейского комиссара прокурору республики», сам должен стать… «преступником». Он вынужден взять в свои руки оружие и направить его на всем известного гангстера, ибо другого выхода для честного человека, такого, как движимый чувством справедливости Бонавия, нет.
Ломунно уже не раз был арестован, уже неоднократно против него возбуждалось уголовное преследование, но всякий раз оно заканчивалось поражением закона, посрамлением пострадавших и наглым торжеством убийцы. Его освобождали за… недостаточностью, недоказанностью улик. О, этих улик, этих доказательств было бы более чем нужно, если б можно было до конца распутать клубок преступлений и посадить на скамью подсудимых всех, кто действовал вместе с Ломунно, кто покрывал его и выручал в нужную минуту. Но в том-то и дело, что машина правосудия неизменно затормаживала свой ход, когда со всей очевидностью обнаруживалось, что аферы Ломунно осуществляются при попустительстве, если не при прямом соучастии «сильных мира сего».
Комментарии закрыты.