Он живет в гетто для никакое 1 в Лос-Анджелесе. Рос на улице, с улцчной шпаной. «Потом я познакомился с Дороти, своей будущей женой. Мне повезло. С другими девушками как было: подцепишь — и побоку. Но такой, как Дороти, я не встречал. Она взялась за меня, принялась воспитывать: дескать, родился я в христианской семье, а веду себя дурно, значит, это не наследственное. И пере- ломила-таки, мало-помалу я выкинул дурь из головы. Был двоечником — вытянул на твердое „хорошо“».
Ему двадцать четыре. Дочка уже ходит в школу. В гостиной у него невольно обращаешь внимание на огромный аквариум у стены и потрепанную Библию, одиноко лежащую на журнальном столике. Не так давно он стал приверженцем фундаментализма2 и рассказ о прошлом начинает словами: «Когда я был в миру…»
Окончив школу, я получил стипендию для продолжения учебы в колледже. В школе знали о моем мексиканском происхождении и хотели мне помочь. Я поступил в технический колледж и проучился там два года. Загрузил себя выше головы, по ночам занимался. Мое честолюбие так и взыграло: надо же, хожу в колледж! За два года сдал уйму предметов и получил специальность механика. Закончил колледж и женился, а немного погодя поступил на курсы: подучусь, думаю, и стану мастером своего дела. Подучился. Ну, думаю, все науки превзошел. Подготовка у меня что надо, на руках — аттестат. Самое тяжелое позади. И вот я отправился искать работу. Тут-то и начались мои мытарства.
Сперва я устроился в «фадд инжейиринг ассошиэйтс». Там мне сказали: «Каі£ новичок, вы можете рассчитывать только на скромную зарплату». Ну а один мой школьный учитель говаривал: «Нельзя довольствоваться малым. Метить надо высоко». Он мне это вдолбил: метить надо высоко. Поэтому я ответил, что такой зарплаты мне мало. Я метил выше. Тогда начальник сказал: «Начнешь с небольшой, а потом поглядим». Ну, я и согласился. Начал работать и на одной из операций запорол деталь. Он мне и говорит: «Я обязан тебя уволить».
Тогда я пошел в другую компанию. Там мне предложили столько же, но я отказался. Я все еще метил высоко. Так и упустил это место. И еще одно. Два места упустил. Я просил небольшую прибавку, а они ни в какую.
Потом-то меня уже порядком прижало, и я был согласен на любую работу. Но куда бы ни ткнулся, везде требовался стаж, десять или пять лет. «Послушайте,— говорю,— откуда у меня может быть стаж? У меня есть знания, умение обращаться с новейшей техникой. Свой набор инструментов. Я свое дело знаю». «Очень жаль,— отвечают,— но ничего не поделаешь». В конце концов все эти хождения мне опротивели. Подавай им десятилетний стаж, и точка, а ведь мне всего-навсего двадцать. (Смеется.) В итоге я попал в «Уинстон корпорейшн». Им нужен был стаж в десять-пятнадцать лет. Но мне до того уже было тошно, до того я вымотался, что сказал: «Дайте любую работу». И меня поставили на сборочный конвейер. На конвейере я простоял три года. Ради работы поступился и знаниями своими, и своей специальностью. Но у меня подрастала дочка, и надо было ее кормить.
Через три года компания ликвидировала предприятие и перебазировалась обратно на Восток. И меня уволили. Тогда я устроился в другую компанию крановщиком. Вскоре меня поставили на резку металлических заготовок, а потом на станки — токарные, фрезерные. С тех пор как я закончил учебу, я впервые работал по специальности. Что и говорить, я был доволен. Одно время работы было хоть отбавляй. А потом заказов не стало, и меня уволили. Временно, на две недели. Потом вызвали: появилась работа. Проработал неделю. Опять увольняют. И вот я уже восемь месяцев как мыкаюсь. Теперь-то я уже не стремлюсь в механический цех. Я бы лучше пошел в крановщики.
Имел бы дело с грузовиками. Словом, простой физический труд. Ведь кое-какой опыт по разгрузке и погрузке у меня уже есть. А в бюро по безработице предлагают самую что ни на есть завалящую работу. Однажды похоронному бюро потребовался шофер. Возить гробы. Но только я эту работу не получил. Все та же проблема — стаж. Есть у меня приятель, тоже мексиканец, так он хотел наняться подметальщиком. И знаете, что ему сказали? Для этого, мол, надо иметь двухлетний стаж. Это для подметания-то полов. Он сказал: «Вы что, с ума посходили? Какой двухлетний стаж? Да я каждый божий день подметаю у себя дома! Какая разница?» (Смеется.) Вот и я в таком же положении.
Мне обидно. До слез обидно. Я знал, что придется нелегко, но такого не ожидал. Вот тут-то и приходит на помощь господь. Я обратился к господу как раз накануне увольнения. Если бы я все еще пребывал в миру, то, наверное бы, свихнулся. Стал бы раздражаться, скандалить, будоражить домашних. Ненавидеть всех и вся, как это было со мной в средней школе. Но в писании сказано: «Я пребываю в мире, но я не от сего мира». Людям этого не понять. А меня это сейчас удерживает от помешательства. Ибо для меня господь — истина. Он — один из тех, для кого я живу. Я верую в бога. Он присутствует в моей жизни. Я убедился в этом на собственном опыте, ведь слово божие гласит: «Приидите ко мне все труждаю- щиеся и обремененные, и я успокою вас». И в смысле работы я во всем полагаюсь на господа. В писании сказано: «Ищите же прежде царства божия и правды Его, и это все приложится вам». С тех пор как я уверовал в Христа, я знаю: он не оставит меня. Так оно и есть. Два дня назад нам принесли немного еды. Пятьдесят долларов дала теща, то и дело люди нас выручают, но я знаю: их направляет господь.
Комментарии закрыты.